Неуловимый Хабба Хэн, История, рассказанная сэром Максом из Ехо, Макс Фрай, Видавництво Амфора.

На рассвете Тришу разбудил шум за окном. Ходит кто-то, палой листвой шуршит, ветки трещат – ну и дела! Она немного поворочалась с боку на бок, потом все-таки оделась, шаль на плечи набросила и вышла в сад поглядеть, что там происходит. Хозяйским, так сказать, глазом. На Франка надежды мало, вряд ли он сейчас дома. Не в его привычках встречать рассвет в собственной спальне.
Ну и хорошо, что вышла. Осталась бы в постели, долго еще прислушивалась бы к шорохам да голову ломала: что там творится? А тут сразу все стало ясно. Это, оказывается, гость, который Макс, забрел в сад, залез зачем-то на дерево, совсем невысоко, всего в паре метров над землей нашел удобную ветку, расселся там, как в кресле, скрестил руки на груди, глядит в небо, ухмыляется мечтательно, ногами болтает. Живой туман приполз из глубины сада, окутал плечи гостя, как плед, чтобы не замерз человек, не простудился. Молодец, что тут скажешь? Всегда бы так.
– Уже проснулся? Так рано?
Триша удивлена – слов нет. Разошлись-то сильно за полночь.
– Ага, проснулся, как же! Просто еще не ложился, – объясняет Макс. – Я тебя разбудил, когда на дерево лез? Извини, Триша. Чему я, наверное, никогда не выучусь, так это бесшумно двигаться.
– Ничего, – отмахивается она. – Разбудил, конечно, но я люблю иногда на рассвете вставать. Поспать потом и днем можно, если захочется. А ты что, вовсе никогда не спишь?
– Ну что ты. Спать – мое основное занятие. Видеть сны и сниться, а больше я толком ничего и не умею, пожалуй, – улыбается он. – Я скоро лягу. Вот покурю и… Самое милое дело – дрыхнуть до полудня. Или дольше. Пока пинками из постели не погонят.
– Да кто ж тебя погонит? – изумляется Триша. – Спи себе на здоровье сколько влезет.
– Какая ты молодец. Очень правильно рассуждаешь. Все бы так! – вздыхает он.
Помолчали.
Трише ужасно интересно, чем он всю ночь занимался, но она знает, что люди не любят расспросов, ей Франк объяснил. А то бы спросила, конечно. Но Макс сам понял, что она умирает от любопытства, и пришел на помощь.
– Я Джуффина проводил немножко, – говорит.
– А Джуффин все-таки ушел? – всполошилась Триша. – Почему? Разве ему у нас не понравилось?
– Еще как понравилось. Грозился – теперь часто будет заходить. Дескать, дорогу уже знает… Просто у него куча дел действительно. И подозреваю, как минимум одна очень серьезная проблема, которую нужно срочно обдумать и обсудить. Со старшими, так сказать, товарищами.
– Проблема? – хмурится Триша.
– Ну да. Я и есть эта самая проблема, – охотно объясняет Макс, сопровождая драматическое признание чудовищным зевком. – Я же правду говорил, Мир, который чудом уцелел – причем не без моей скромной помощи, – теперь тает от моего взгляда. Скажешь, не проблема?
– Ну, ты же туда не собираешься, значит, и беспокоиться не о чем, – рассудительно говорит Триша.
– Ну да – не о чем! Мои благие намерения, честное слово и прочие прекрасные глупости – так себе гарантия безопасности. Не хотел бы я быть частью реальности, существование которой зависит только от честного слова какого-то доброго дяди. Особенно если этот дядя – я сам.
– Ты себе не веришь? – удивляется Триша.
– Ну почему же, верю – до какого-то предела. А иногда посмотрю в зеркало, а оттуда ухмыляется незнакомый хмырь, и рожа у него самая что ни на есть подозрительная. И вот ему-то я не верю ни на грош.
– Трудная у тебя жизнь, если так, – сочувственно говорит Триша.
– Зато интересная. Да нет, не так все страшно, конечно. Но Джуффину действительно надо разобраться, почему реальность тает от моего взгляда. Что не так – с Миром или со мной? Или с обоими? Пока не поймет, не успокоится, я его знаю. К тому же ему придется придумать, как свести опасность к минимуму. Убивать он меня не станет, это понятно. Даже если отбросить сентиментальные соображения, шеф не любитель добро понапрасну переводить. А запирать меня не имеет смысла: сбегу. Рано или поздно, так или иначе, а – фьють! – и нет меня. Я отовсюду сбегаю, иногда – непреднамеренно. Таково свойство моего организма, и Джуффин это прекрасно знает. Значит, придется ему придумать еще что-нибудь. Ярад, что это не мои проблемы. Я бы на его месте рехнулся, пожалуй.»